Прикосновения. Прикосновенность

11 июня 2019, 17:18

На современном арт-рынке такое обилие фигур, имён, красок, звуков, что невольно возникает желание освободиться от назойливых впечатлений, войти в тишину узкого избранного круга личностей искусства… И это приводит к тому, что число значительных или значимых для тебя художников как-никак постоянно, и не нужно выстраивать длинные ряды…

<…> Увидев знакомые живописные мотивы, исполненные с бравурной артистичностью, начинаешь верить слухам о бойкой фабрикации подделок… И думаешь, что серьёзная живопись не там. А где?

Современный крымский пейзаж. Это и признанный лидер пленэра Николай Дудченко, и главарь севастопольского классического авангарда Владимир Бойченко, смотрящий в упор на солнце; выделяющийся своей сосредоточенностью на проблематике натурной картины керчанин Алексей Спольский, и, наверное, Игорь Шипилин, лирик и романтик из Балаклавы; живущий в особом мире интимного авторского лица Антон Максимушкин-Павлючик и гениальный самоучка, самый смелый цветовик Крыма Владимир Филатов; живущий отшельником в Коктебеле лирический фовист Стас Шляхтин и ностальгирующий по модерну акварелист родом из Геническа Александр Кропко; художник-интеллектуал из Бахчисарая Владимир Хоришко и «последний крымский классик» Виктор Платонов, чья живописная волна из 60-х годов плещется об устои современного искусства. К этому «кругу избранных» примыкает своими самыми принципиальными работами Елена Молчанова.

Как мастер крымского пейзажа она представлена многими мотивами, облюбованными художниками навсегда, но вспоминается, прежде всего, изображения пустынных уголков скалистых гор, продутых холодными ветрами, с сухими, искривленными ветвями кустарников, словно бы распятых на склонах серых известняков. Здесь сама живопись как предметная данность: аскетически строгая, иссушенная, словно бы покрытая трещинами – кракелюрами от действия внутренних, напряжённых и крытых сил – воспринимается как проявление авторского характера и личной судьбы.

Особый род женской мужественности, сдержанной строгости, предупреждающей «излияние чувства, внутреннее ощущение жизни как горной цепи драматических событий» – то, что находишь в образах и подтексте её искусства.

Путь Елены Молчановой как и каждого серьёзного, подлинного художника, не благополучного ремесленника или деятеля искусства, – сложен и неровен, порой даже, кажется, провален, когда делали попытки прямого выхода в салон цветочными натюрмортами… Да, она с детства твердо знала, что будет художником. И столь важное для творческого человека младенчество прошло в мастерской отца, который тогда готовился к поступлению в институт. Она прошла большую и полную школу мастерства (начиная её уже в Крыму), выбрала профессию монументалиста в Харьковском институте, потому что на факультете были хорошие педагоги. И в Союз художников Крыма поступала с монументальными объектами, и ушла из «монументалки», когда перестала получать госзаказы, а перестраиваться под новых работодателей почему-то не хотелось…

В станковой живописи Е. Молчановой «после перестроечного периода», как кажется, угадывается уход от декоративности, от созерцающей гармонической яркости, что объясняет некоторые трудные моменты колористики её пейзажей. Свободно плавающие, легкие, открытые цвета, их праздничные контрасты, их призывно-мажоррные темы в «рекреационной» архитектуре, к оформлению которой обращалась, прежде всего, молодая художница, уже не соответствовали ее настроениям нового времени, а главное – направлению поисков, увлекающих художницу на свою непроторенную стезю, с горными крутизнами, склонами, обрывами, с уходом в глухие, затерянные уголки гор, где жизнь карабкается к верху, борется с ветрами, сушью, жарой и морозами, где пейзаж приобретает драматические, порой трагические черты, вынесенные ею в классические мотивы Крыма.

<…> Не переводит ли художника природное, человеческое: молчание в непрерывное звучание внутренних голосов, откликов, призывов. Ученый термин: синтез, когда в одном органе чувств собираются, синтезируются все чувства: не только зрительные, но и звуки, вкус, ароматы и чувство прикосновения…

Для Е. Молчановой это тактильное чувство столь важно, мотив обнаруживает себя в ряде ее самых личных работ, наиболее глубоко отражающих живое своеобразие, неповторимую индивидуальность ее искусства. Что происходит в «зоне контакта» с формой, которая перестаёт быть реально видимой, визуальной и становится тактильной, осязаемой, мы видим в картине. Она может сжиматься, деформироваться, внутренне напрягаться, сталкиваться с «волшебным стеклышком» мысленного видоискателя, растекаться по нему. Иногда художнице не хватает материальных ресурсов палитры, она добавляет «металлическую» краску, которая остается для нашего глаза, прежде всего, только краской, заставляя с собой считаться все цвета. Эту «реальность» вводили в свои картины «сезаннисты», подчёркивая вещественность живописи, но здесь это совсем иное – не натюрмортно-вещественное, а глубоко душевное, переживательное, на уровне подсознательных чувств, стремление сублимироваться, эмоционально разрядиться в картине.

Пространство как поток, с которым скатываешься вниз, каменный склон как гигантская лестница, по которой карабкаются деревья с пламенеющей краской, пространство, в котором теряешь точку опоры, пространство падения. Нижняя кромка холста, где начинается пространство картины, является практической границей между искусством и жизнью, зоной повышенной опасности и риска…

<…> Реальность живописи как фона, её присутствие в пространстве холста превращает текст в картину действительного измерения. Она наполняет весь визуальный горизонт событий. Наконец, её параметры-измерения, масштаб которых не прикреплён к физически-предметной шкале, сама идея их внешней неопределённости, неизмеримости «образа вещи», столь близкой, понятной и банальной, трансформируется в «вещь образа». Во что-то, что есть «беспредметный фигуратив» – не является ни умозрительной конструкцией, ни проявлением стиля. Всё это освободило образ от той иллюстративности, «репрезентативности», которые были в её прошлых «тематических» натюрмортах со знаковыми предметами, чересчур нагруженными идейными смыслами и поэтому представляющимися «глубокомысленными». В новом, эмоциональном «поле прорыва» нам не представляется тема, идея, смысл – здесь сама жуткая, захватывающая духовная магма, не откровение, а «сокровение», не здание, а «создание», не марево, а мир и «мир до всего», не подозревающий, что его фрагментируют, панорамируют, фотографируют.

Все в «поле сознания» – возникает из тени, становится светом и уходит в день… в плавающей, свободной, перелетной стае парящих видений – этносов, в пространстве исходный субъективного «сейчас», который разрушает мир от объективности. Сознание того, что живопись, т. е. касание краски невидимого, проявляет его, делает навсегда зримым. Этот фантомный мир, как бы подсвеченный снизу, изнутри отблесками огня, то ли душевного, то ли космического – что-то, что наплывает на нас, как символический «крест», как жест, столь характерный для художницы. Он прежде всего и больше всего волнует, делая ненужным «прочтение сюжета», т. е. превращение его в рядоположение элементов. Волнует отсутствием всякой условности: сдвинутостью образа в образ чистой эмоциональности, чувствительности (но не чувственности). Эта изобразительная ткань, схваченная в момент ее рождения и не заметившая этого. Свободно текущая. Никем и ничем не удержимая. Ведь удержать можно только физический предмет (нечто забытое) или его материальный знак (нечто оставленное. Но здесь нет ни того, ни другого. Назовём его «новой искренностью», которая рождает странное ощущение: если ее не будет, то не будет уже ничего – концепт пустоты и, может быть, свободы, т. е. живой пустоты, что и рождает чувство того, что не исчезает бесследно. Остается теплота, сожаление, неосознанное волнение, отзвуки, флуктуации душевного вакуума. Может быть, в этом и есть увлекающее чудо «трансвизуальности» (видения за…). <…>

Рудольф Подуфалый, искусствовед

***

1961 г. – родилась в г. Тайшет Иркутской области.
1981 г. – окончила живописно-педагогический факультет Крымского художественного училища им. Н. С. Самокиша.
1986 г. – окончила Харьковский художественно-промышленный институт по специализации «Монументально-декоративная живопись».
1986 г. – крымская молодёжная выставка в Болгарии.
1998 г. – выставка крымских художников, г. Хайдельберг (Германия).
1986–2002 гг. – работала художником-монументалистом в Симферопольском художественном фонде, где выполняла заказы в различных техниках: мозаика, витраж, роспись, сграффито.
1995 г. – поступление в Национальный Союз художников Украины как художник-монументалист.
1986 г. – начала выставочную деятельность (живописные работы).
2000 г. – Диплом Всекрымской III биеннале камерной акварели.
С 2001 г. – занимается преподавательской деятельностью.
2004 г. – выставка в галерее «Алла Роджерс», г. Вашингтон.
2004 г. – Всеукраинская выставка рисунка.
2004 г. – участие в международном пленэре «Гурзуф – 2004».
С 2005 по 2008 гг. – участие в Севастопольском пленэре.
2007 г. – Диплом Всеукраинской триеннале живописи, г. Киев.
2007 г. – Всеукраинская выставка «Мемориал Куинджи», г. Мариуполь.
2008 г. – выставка, посвящённая 75-летию НСХУ, г. Киев.
2015–2019 г. – участвовала в выставке работ крымских художников творческого объединения «Крымский мост» в КРУНБ им. И. Я. Франко, г. Симферополь.
2016 г. – выставка «Женщина: о времени и о себе» в КРУНБ им. И. Я. Франко, г. Симферополь.
2016 г. – художественная выставка «Крым глазами художников-сибиряков» в КРУНБ им. И. Я. Франко, г. Симферополь.
2019 г. – выставка «Мелодии Тавриды» пленэр-клуба «Таврида» в КРУНБ им. И. Я. Франко, г. Симферополь.